— Теперь начинаю понимать, — прокашлялся я. — И кем Наташенька у нас будет работать?

— Секретаршей! — выпалила Наташа Сусанина.

— Секретарём? — пробормотал я и тут же подумал: «А ведь это идея. Если Наташу отвадить от института культуры, где она всё рано учиться не будет, а начнёт петь в ресторане, то может быть судьба этой милой девушки и изменится? По заводскому штатному расписанию ни секретарь, ни секретарша мне не полагаются. Зато заместитель просто необходим, ибо должен же кто-то контролировать девяносто взбалмошных студентов ПТУ. А если попробовать перенаправить коммуникационные таланты гражданки Сусаниной в сторону бизнеса и маркетинга? В таком случае из неё в будущем может получиться хороший директор торгового центра, а не певичка на воровских посиделках. И это замечательная идея, которую стоит проверить».

— Тебе не понравился мой сюрприз? — проплетала Наташа.

— Понравился, — улыбнулся я, — завтра же сделаю тебя своим замом. Во-первых, за студентами кто-то должен бдеть. А во-вторых, пробную партию товара нужно через неделю другую свозить в Уфу, в Свердловск, Ижевск и Челябинск. Я по известным причинам съездить туда не могу.

— Люблю тебя, — прошептала моя подруга, повиснув на моём плече.

— Правильно, Иван, молодец! — захохотал Харитоныч. — Предлагаю это дело отметить…

— Картошкой и салом, — закончил я предложение старика Харитоныча.

Глава 21

Частые разговоры будущего о том, что в СССР не было рыночной экономики, не совсем верны, а точнее совсем не верны. Так как рыночных отношений в советском союзе хватало с избытком. Их осуществляла огромная армия снабженцев, которые выстраивали такие торговые цепочки, что проклятым капиталистам и не снились в страшном сне. Бывало так, что одному заводу нужны насосы, а взамен он может отдать колёса, а другому нужны колёса, но взамен он готов поставить кирпичи. Тогда искали третье предприятие, которым нужны были кирпичи взамен насосов, и уже тогда заключали тройственный взаимовыгодный союз.

Ещё смешнее дело обстояло со сбытом не пользующейся спросом продукции. Например, директор пищевого комбината, где разливали по бутылкам лимонад, мог пожаловаться в горком или обком на то, что магазины отказываются брать его товар на продажу. И тогда секретарь горкома или обкома вызывал на ковёр директоров магазинов и читал им лекцию о строительстве коммунизма, и требовал ради светлого будущего этот лимонад взять. И ведь брали и как-то реализовывали, чего не сделаешь ради своего персонального светлого будущего.

В этом нерасторопном и скрипящем, словно несмазанная телега, экономическом механизме моя задача — организовать продажу солдатиков, казалась проще пареной репы. Однако в универмаге города Соликамска, который выглядел на фоне изящных церквей обычной унылой бетонной коробкой, мой товар брать категорически отказались. Директор магазина, прежде чем выпроводить меня из кабинета, дал бесплатный дружеский совет, что сейчас в приоритете техника, то есть детские машинки, экскаваторы и катера из пластмассы. Я в свою очередь возражать не стал, ибо дураки умнеют гораздо медленней обычного человека. Поэтому откланявшись, оставил визитную карточку, а так же подарил одну упаковку «Чингачгука» с индейцами и коробочку «Шерифа» с бледнолицыми оловянными ковбоями.

«Идиот, как есть идиот, кому нужны эти нелепые экскаваторы и катера, которые не копают землю и не плавают по воде?» — мысленно ругался я, когда вошёл в кабинет директора центрального универмага города Березники.

Сразу надо сказать, что между Березниками и Соликамском, которые находились в десяти минутах езды, даже чисто визуально была видна большая разница. Соликамск — город старинный с церквями и храмами, а Березники — город молодой с застройкой центральных улиц в стиле сталинского ампира. Но вот универмаги мало чем отличались, что там коробка, что тут коробка. Правда, универмаг в Березниках имел большие панорамные окна. И, пожалуй, на этом всё.

Даже директора этих заведений были чем-то похожи. Я когда начал рассказывать об оловянных солдатиках, история которых уходила в далёкое прошлое всех европейских государств, местный директор, товарищ Исупов, так же сладко зевнул, и точно так же посмотрел на меня как на законченного мудака.

— А вы знаете что, у нас в магазине работает замечательный кафетерий и столовая? — доверительно улыбнулся он. — Вы ведь, наверное, устали с дороги. Вот и превосходно, сходите, пообедайте.

«В Соликамске обедать не предлагали, уже прогресс», — подумал я и спросил:

— И потом мы поговорим о деле?

— Не совсем, — кашлянул директор магазина, — у меня потом деловая встреча, в горком надо заскочить. А вам, наверное, нужно ехать на завод? Или я не прав?

«Вот ведь зараза, — прошипел я про себя. — Я тебе принёс кусок золота, вот тебе стопроцентное перевыполнение плана. Бери, пользуйся, а ты устроил тут малый любительский театр».

— Точно, совсем вылетело из головы, ха-ха! — громко захохотал я. — Нам же сегодня товарищ Брежнев будет звонить из Москвы, по поводу 200-летнего юбилея «Машзавода». Какая дата! Демидовы, Строгоновы и мы, коммунисты!

— В каком смысле Брежнев? — опешил товарищ Исупов.

— А вы не знаете, в какой стране живёте? — зашептал я, вперившись в директора подозрительным взглядом. — Какой сейчас на дворе год? Кто наш дорогой генеральный секретарь? Может, вы и товарища Андропова не знаете, председателя КГБ СССР?

— Я знаю, что такое КГБ, — товарищ Исупов моментально взмок. — Ладно, оставьте десять коробок под реализацию.

— Из уважения к товарищу Брежневу и товарищу Андропову, оставляю десять упаковок с индейцами и десять коробочек с ковбойцами, — я выложил на директорский стол из спортивной сумки двадцать наборов с солдатиками и шлёпнул перед директором заранее напечатанный договор, где не хватало подписи, расшифровки, реквизитов и количества упаковок. — Черкните вот здесь, в ведомости. А это моя визитная карточка, — я протянул ему крохотный прямоугольный кусочек плотной мелованной бумаги, на котором стоял мой рабочий телефон и надпись: «директор оловянных солдатиков».

— Ха-ха, — нервно хохотнул товарищ Исупов, разглядывая визитку. — Хорошо придумано.

— Изобретательность и реклама — это два главных двигателя торговли. Можно сказать два крыла, — отчеканил я на прощанье.

«Вот уж не ожидал, что с оловянными солдатиками буду такие трудности, — думалось мне, когда я с тарелкой пельменей присел за самый дальний столик в столовой березниковского универсального магазина. — Ничего-ничего, скоро за этим товаром прямо на проходную „Машзавода“ выстроится огромная очередь. Ответственные работники торговли пока ещё не разобрались, что за бриллиант попал в их руки. Солдатики — это же золотая жила, это не колоши и балалайки, и не костюмы с платьями, в которых даже в гроб лечь стыдно. Ничего-ничего, нужно просто ещё чуть-чуть потерпеть».

Я обмакнул пельмень в фарфоровую пиалу, где была налита хреновина или хреновая закуска, покрутил его в этой красноватой жиже с белыми прожилками, и отправил содержимое в рот. И из правого глаза тут же выскочила маленькая слезинка, так как хрена местные повара для закуски не пожалели и он разом прожёг все мои внутренности. А затем я мысленно от солдатиков перенёсся к автомобилю, который мне выдали в заводском гараже. Эта была старая серая «Волга» марки ГАЗ-21. Помнится, автомеханик буквально божился, что машина — зверь, только по печке нужно как следует стукнуть кулаком, чтобы она грела. Только этот прохвост всё наврал. «Волга» ползла, еле-еле выжимая 60 километров в час, а печка как я по ней не колотил воняла гораздо сильнее, чем грела.

«Невезуха», — пробурчал я про себя и, немного остывшие пельмени, принялся поглощать как в армии — быстро и чётко.

— Извините, молодой человек, а вы случайно не хоккеист Иван Тафгаев? — прервал мою трапезу незнакомый 40-летний невысокий мужчина со сломанным кривым носом.